Душа в чемодане. Записки бортпроводницы - Екатерина Русина

Потом мы еще много раз переезжали по стране, но заграницей я так и не побывала. Самое время что-то менять. Мир такой большой, и я ни за что не смирюсь с мыслью, что не увижу его.

Еще перед отъездом в Москву я сдала документы на оформление загранпаспорта в Набережных Челнах, но получить его пока не было никакой возможности.

В нашей авиакомпании очень ценятся сотрудники с загранпаспортом, это расширяет возможности планирования. Поэтому меня с легкостью отпускают на два дня для поездки в Набережные Челны – получать мой первый загранпаспорт! Так странно ехать туда «в гости», уже не домой. Или пока что домой? У меня, пожалуй, никогда не было определенного понятия, где именно мой дом, их было так много. Единственная стабильность – это Башкирия, туда я возвращаюсь всегда, из любого места проживания. Если у меня и есть малая родина, то это Байки.

Ощущение, будто едва затянувшаяся рана снова начинает кровоточить. Легко снова поддаться чувству тоски по дому после первичной адаптации на новом месте жительства. Только-только я начала втягиваться в новый ритм, в постоянное чувство одиночества, в самостоятельность без права передумать. И тут я еду туда, где вроде дом, и вроде уже нет, там – место, откуда я уехала, чтобы повзрослеть окончательно. Где-то внутри шевелится жалкий червячок, стонущий: «Вот бы здесь остаться и больше не трястись по этой Москве». Молчи. Надо пережить эту минутную слабость, не показать никому своей усталости и страха. Сколько было знакомых, которые рвались в Москву и потом бежали оттуда, поджав хвост через пару месяцев. А я не рвалась в Москву и не собиралась никому ничего доказывать, значит, и бежать не от чего. Заикнуться о том, что я чем-то недовольна или чего-то боюсь – значит сдаться. Я еду только чтобы получить загранпаспорт и открыть для себя новые возможности, стать более «удобным» для планирования бортпроводником.

Всё происходит быстро – поезд, миграционная служба, долгожданный «загранник», наспех встречи с родственниками, друзьями, которые наперебой звонят мне и хотят увидеться. Последний раз встречаюсь с Сэром Ёжиком перед его уходом в армию, они с Кузьмичом встречают меня в центре, и я рассказываю им про свою новую жизнь. Поздно вечером мы с Рамилей сидим на кухне их съемной квартиры в отдаленном районе города и долго беседуем о жизни, она делится открытиями семейной жизни, рассказывает про свою маму и сестру. А Маша с мужем снимают уютную квартирку в 56-ом комплексе, они всё также светятся счастьем, как на свадьбе.

И снова поезд. Меня словно достали из одного футляра и поместили в другой, а затем обратно. В голове бродят безумные мысли вроде «а надо ли мне это», «а может остаться». Да, надо. Нет, не остаться. Просто Челны были таким привычным местом, где не надо ломать голову над тем, как жить. А Москва – что там будет дальше? Можно навсегда остаться дома и никогда этого не узнать. Но я рискну. Я ведь давно всё решила. Только не ныть.

Бездушный Казанский вокзал снова тащит меня в свою сумятицу, а я безвольно поддаюсь. Здесь я не могу встретить ни одного знакомого, никто не спросит, почему я пла́чу. Но я с детства не привыкла плакать на людях. Поэтому беру себя в руки и трясусь в метро, прижимая к груди сумку с заветным загранпаспортом. Мне одиноко, но я сделала этот выбор сама.

Дома я надолго закрываюсь в комнате, пересматриваю свои лекции по конструкции и воздушному праву. Нет, мне не показалось, это на самом деле важно. Останься я там – не было бы мне прощения. Чем бы я оправдалась перед собой?

12 мая 2008 г.

С гордостью несу в службу загранпаспорт и жду звонка о наряде в первый заграничный рейс. Почему-то им оказывается Новосибирск. Не совсем то, что я ожидала, но туда я еще не летала, так что оставим промах незамеченным.

Рейс ночной, спокойный, набитый пассажирами во всю вместимость Боинга 737. Фулл, как говорится! Лететь предстоит четыре часа в одну сторону и чуть больше в обратную – это довольно долго, учитывая время подготовки, стоянки в аэропорту Толмачево и время сдачи борта по прибытию. В аэропорту я спускаюсь под борт в ярко-желтом сигнальном жилете и контролирую разгрузку и загрузку багажа. Погрузка начинается поздно, и я возвращаюсь на борт, когда он уже полон пассажиров. На здании аэропорта на самом деле написано «Новосибирск». Всего сорок минут я в гостях у Сибири.

На обратном рейсе страшно хочется спать, но меня приводит в чувство пассажирка средних лет с оригинальной просьбой – поговорить с ее дочерью, которая боится летать. Только так, чтобы она не поняла, что я хочу ее успокоить. Задача!

Дочке на вид около двадцати лет, красивая, с длинными русыми волосами. Начинаю как бы невзначай разговаривать с ней о ерунде, спрашивать, что она будет делать в Москве. Оказывается, она спортсменка и летит на сборы. Минут десять болтаю без умолку, смеюсь, шучу, рассказываю про цыплят в бассейне, пока она не начинает улыбаться. Ее мама вроде тоже спокойна, и я ухожу в стойку. Улыбаюсь – всё же во все времена, в любых условиях человеку нужен человек.

Я, в свою очередь, разговариваю ни о чем с коллегами в стойке во время заполнения накладных, и мне тоже становится хорошо и спокойно. Наш рейс немного задерживается, и мы сдаем борт из последних сил. В Москве сегодня настоящая весна, отличная погода для прогулок, но я мечтаю только добраться до кровати.

15 мая 2008 г.

Переезд в Авиагородок

Пришло время переезжать от ребят, я итак слишком у них загостилась. К тому же теперь мне нужно постоянно ездить в аэропорт, а это очень далеко от их дома. Вполне логично, что мой выбор остановился на Авиагородке – он находится в семи километрах от аэропорта, ближе только в самом аэропорту.

Снимать квартиру в одиночку ни к чему, да и у меня просто не хватит денег. Я постоянно летаю, квартира будет пустовать. Поэтому мы решили скооперироваться с одногруппницей Нарине́. Искали мы, само собой, самую дешевую квартиру, перевалочный пункт не обязательно должен быть «пентхаусом». И она нашлась. Заплатить надо сразу за два месяца, да еще комиссия агентству. Это колоссальные затраты, учитывая, что мы только начали летать. Но всё же, учитывая довольно лояльную цену для Московской области, мы соглашаемся арендовать эту квартиру и едем заключать договор.

Вечером я сообщаю Кате с Вовой, что переезжаю. Им грустно это слышать, мы ведь привыкли друг к другу. Но всё происходит как должно, я не могу больше оставаться у них, это их дом, их семья, да и мне очень уж утомительно и дорого ездить через всю Москву на рейсы. Ребята помогают мне собраться, отдают свой телевизор, чтобы хоть какая-то техника была в квартире. У меня нет ни компьютера, ни современного телефона, который мог бы его заменить. Мы грузим вещи в машину почти ночью и направляемся в Авиагородок.

Худшие условия существования сложно даже представить. Однокомнатная квартира на первом этаже старой пятиэтажки, запах сырости, грязь, мусор, свет настолько тусклый, что вещи кидаем наугад в полумрак. В углу ютится крошечная кровать, а возле окна развалился большой диван, который, вероятно, гораздо старше меня и уже изрядно перекосился. Я выбираю крошечную кровать в углу, диван достается Нарине́. Холодильника нет, стиральной машины тоже. Да и вообще ничего нет – ни чайника, ни посуды, ни столовых приборов, ни тумбочки под телевизор. Но, тем не менее, это квартира и в ней можно жить. И до аэропорта очень близко – если без пробок, то десять минут на автобусе.

Когда ребята видят этот кошмар, они ужасаются и совершенно серьезно спрашивают: «Ты уверена, что хочешь тут остаться?! Поедем обратно, а?». Но я невероятно счастлива, что я наконец-то буду жить одна. Правда, только первый месяц, пока не переедет Нарине́. Зато сейчас у меня есть время освоиться, навести порядок, сделать это место максимально уютным. Ребята долго сидят со мной, не желая оставлять меня в этом жутком месте в одиночестве. А потом становится уже очень поздно, и я всё же остаюсь одна. В квартире страшно холодно, а у меня нет даже одеяла. Начинать уборку на ночь глядя смысла нет. Так что заворачиваюсь в форменное пальто и засыпаю в своем темном углу под глухие звуки взлетающих самолетов.

Утром я брезгливо выбираюсь в захламленное пространство, пробираюсь в ванную и умываюсь, стараясь не задевать грязную сантехнику руками лишний раз. Потом выгребаю мусор изо всех углов этого убогого места. Меня не пугают эти условия, за свою жизнь мне приходилось менять множество нечеловеческих условий существования. Меня не пугают мокрицы, пауки, мыши и подозрительная тишина в темной кладовке. Ну, почти не пугают. В кладовке столько хлама, что мне приходится выносить мусор на улицу в контейнер заходов в восемь. Там какие-то вещи, бутылки из-под водки, окурки и прочая мерзость. Кладовка находится рядом с моей кроватью и там чувствуется вонь из темного страшного бардака, так что от него нужно избавляться в срочном порядке.